Газета нашей малой родины Фалёнского района Кировской области
Главная Краеведение Ты художник?.. а душу ты сможешь срисовать?
апр17

Ты художник?.. а душу ты сможешь срисовать?

В первых числах июля с.Белая вновь будет встречать гостей на Праздник Памяти, посвящённый русскому фотохудожнику С.А. Лобовикову. Сейчас уже и не верится, что многие десятилетия имя фотомастера никто не слышал, а его работы почти в единственном экземпляре хранились в запасниках старого здания музея в Кирове.

Немецкая фирма АО «Винтерсхалль» открыла нам имя фотохудожника заново и сделала его работы доступными для нас. (В Германии был издан каталог «Сергей Лобовиков»). О выдающихся заслугах и трудах нашего земляка мы говорили и ещё будем говорить, а сегодня хотелось бы заглянуть в его внутренний мир. На протяжении всей жизни Сергей Александрович вёл дневник, доверял ему сокровенные мысли, страстные желания и горькие сетования, беседовал, как с лучшим другом. «Мне хотелось быть полезным для общества, мне хотелось собственный кусок иметь, мне хотелось трудиться, мне хотелось жить для других», – напишет он в дневнике в декабре 1899 года. За этими словами стоит вся жизнь Лобовикова.

Детство Сергея было суровым, в его жизни не было ласки и тепла. Его мать, Мария Степановна, умерла, когда ему было 14 лет. Отец его, Александр Васильевич (сельский дьякон с. Белая), был настолько убит случившимся, что ушёл за женой через 26 дней. Лобовиков вспоминал, как гостил у бабушки, как молился с ней перед иконами, как спал на полатях, наслаждаясь теплом и защищённостью – за окном-то вьюга, ветер... Дружба с бабушкой продлится до самых последних дней.

Как никто другой она любила Сергея и понимала его. «Брат меньше меня, но ему она всегда советовала жениться, мне же говорила: «Сам знаешь, лучше не торопись». Почему она так говорила?» Может быть, знала, что он особенный, чувствовала его душу, нежную и хрупкую... Лобовикову не хватает женской любви, нежности. Тоска по теплу и доверию будет преследовать Сергея. У него сложится определённый портрет той «единственной» и долгие годы он будет её искать. «Мне хочется всей душой встретить в жизни хорошую, добрую девушку. Хочется полюбить её всем своим существом. Всем сердцем, всей душой».

А вот ещё запись: «Хорошая вещь – одиночество – свободен как орёл, развернулся, полетел, куда хочешь... Но, что бы, кажется, сделал за ласковое слово, что бы отдал за сочувствие!» У него мало друзей и знакомых, потому что он не приемлет тех, кто от жизни требует веселья, кто смотрит на женщин, как на предмет удовольствия. Он не понимает, как можно любить одну и искать знакомство с другой. «Я восхищаюсь женщиной потому, что не знаю её с дурной стороны; её природа, её формы, её девственная чистота меня умиляют, восхищают, доставляют высокое чистое наслаждение, наслаждение и видимой, и духовной красоты». Он фотографирует молодых девушек, тружениц матерей и старух, и каждая на его снимке интересна нам. Мы уже думаем о ней, о её судьбе, о её радостях.

Мы переживаем за её женскую долю и жалеем её... («Мать», «Крестьянка», «Вдовья думушка», «Последняя родня») или ловим себя на мысли, что это мы в молодости, такие же смелые, молодые, с надеждой и верой ждём своего счастья («Красавицы», «Сваха», «Жница»). И вот, наконец, запись от 21 декабря 1903 года: «Вчера я приехал из Белой... разве я думал, разве ожидал... ничего подобного и в голову не приходило... А её слова, её голос. Она вся проникнута была чем-то светлым, хорошим, она шла вся ко мне навстречу, и разговоров было не нужно... обоим было всё понятно».

Его избранницей станет Елизавета Андреевна, подруга его сестры, учительница из д. Кокали, дочь и внучка священников. Уже через три месяца они поженятся. Правда, без благословения дедушки, который считал, что Лобовиков беден и не пара его внучке. (В семье Лобовиковых родятся шесть детей. Дети вырастут в атмосфере обеспеченности и любви). Лобовикова мучают житейские проблемы: боязнь потерять заказы, поездки, строительство павильона, «а дальше расходы, расходы и нет конца... словно машина, орудие какое-то способное только работать, работать и работать... но где же жизнь-то, где наслаждение, радость, восторг?»

Его так тянет на свободу, простор, а он работает в душном, пыльном городе, «собирает копейку» и пускает её в оборот, да снова собирает. Сергей любит природу, всегда восторгается ею: «как очищает душу, освежает её, вдохновляет, облагораживает!» Как знакомы эти чувства сельскому жителю, мы это чувствуем, этим живём. Наверное, поэтому пейзажи Лобовикова так понятны и дороги нам, они вызывают щемящую радость и тихую грусть.

«Тропинка» – на фотографии грозовое небо надвинулось на поле пшеницы, под ветром склоняются колоски к тропинке, которая «бежит» вдоль изгороди из жердей. Сколько раз в юности ты ходил по такой же тропинке, вдыхая ароматы земли, зреющего хлеба; или бежал сломя голову, чтоб не догнал тебя дождь, а то просто сидел на жёрдочке в ожидании своего милого... «На лугу», «Рябина» – смотришь как на фотографии сегодняшнего дня, только одежда напоминает, что этим сюжетам уже сто лет. С какой теплотой, сделаны фотографии, и ты понимаешь, что эта тема действительно важна для мастера. А вот ещё запись: «Иду по улице с камерою – «Ты художник?.. а душу ты можешь срисовать?» спрашивает меня какой-то прохожий...

Сколько, должно быть, пережил этот прохожий?! Многое пережил и сам Лобовиков. «Всё, кажется, перенёс и унижение, и грязные работы, душа иногда на части разрывалась...» На родине успеха не имел, что было горько и обидно, его не понимали и не ценили. Одни упрекали: дорого берёт, и «умеет деньгу наживать», другие, что отбивает клиентов. Сергей Александрович оскорблён несправедливостью. «Вся вина моя в том, что я люблю своё дело, что я ничего не жалею, совершенствование для меня наслаждение».

Он честно относился к делу, свои первые работы послал на конкурс «не сколь для соискания награды, сколько смотрел, как на экзамен, как на результат своих трудов, стремлений». А получилось так, что художник из российской глубинки – вятский мастер – смело и решительно покорил фотографический мир. Его ценили не только за оригинальность жанра, но и за высокое техническое исполнение. «Какая сладость, какое чудное живительное сознание – жить честным трудом... я счастлив, что честен, мне ни перед кем не стыдно, я никого не подкупил, я ни с кого не содрал взятку или «благодарность», я даже за свой труд иногда стыжусь взять, и я счастлив от этого».

Он искренне любил тех, кого снимал: мужиков, баб, их детей, бродяг, нищих. Он жалел их. «Во всяком человеке есть сердце и душа добрая, стоит только к нему отнестись с добром, ласково, и он ответит тем же». Душу срисовать у мастера получилось, потому что иное представление о фотографии было у него. Он показывал нам не человека на фотографии, а то, как человек живёт, о чём думает, как воспринимает действительность. Из письма Е. Т. Масленниковой-Лобовиковой (внучки фотографа): «Сергей Александрович был скоромным деревенским мальчиком, без средств к существованию, но с мощной силой воли, необыкновенно тонким понимаем красоты вообще, человеческой внутренней красоты и природы в частности.

Это был человек огромной души, порядочный, честный, безгранично трудолюбивый, прямой и верный. И сколько таких мальчишек и девчонок бегает сейчас по улицам Белой, как и он, в своё время, и, может быть, кому-то знакомство с жизнью и творчеством Сергея Александровича поможет найти и понять себя, выбрать свой путь, творчески подойти к нему. Ведь творчество важно в любой работе, и тогда она будет всегда интересна и любима».

Е. СНИГИРЕВА, с. Белая.

комментарии (0)
Реклама
опрос