Теперь я счастлива

В развитие нашей малой родины и её процветание внесли большой вклад люди, о которых говорили в прежние времена: «Люди — это наша ценность». У кого-то этот вклад был на виду, а кто-то незаметно, но честно и ответственно, служил людям. К последним можно отнести всеми уважаемую в селе Белая учительницу-ветерана Клавдию Петровну Поршневу.

О ней уже писала газета два года назад в связи с 90-летним юбилеем. Сегодня же я предлагаю своеобразную исповедь этой мужественной женщины о себе. Слушая её, так и хочется воскликнуть словами Некрасова: «Доля ты, русская долюшка женская, вряд ли труднее сыскать!» Вот её рассказ.

«Я приехала в Белую двадцатилетней в 1944 году после окончания Советского педучилища. Почему стала учителем? После 10 классов устроилась работать в педучилище секретарём. Директором там был Шубин. Все учителя предлагали мне учиться дальше, директор сказал: «Клавочка, учись, из тебя получится замечательный педагог!». Я работала и ходила изучать методики. Ни одной оценки «посредственно» у меня не было, всё – «хорошо» и «отлично», а за практику в школе – одни пятёрки. Одна учительница была из Белой, она и посоветовала ехать в Бельский район, людей очень хвалила. Зав. роно тогда была Анастасия Ивановна Малых, она послала меня в Белую, а потом не раз говорила: «Я не ошиблась в тебе».

Меня, молодого педагога, очень поддержала эвакуированная из Старой Руссы Надежда Ильинская, дочь которой сожгли немцы. Она с сыном жила на кухне детского дома. Это она научила меня вести первые уроки, сказала, как одеваться, держать себя. Дали мне класс трудный, половина – детдомовцы. Потом из Просницы привезли ещё двенадцать мальчишек, они не давали заниматься, очень были обижены на прежнюю свою учительницу.

Приду на урок, а парты развёрнуты, и они сидят ко мне спиной. У меня ноги дрожат, но виду не показываю, не кричу на них, спокойно говорю, что всё равно надо учиться. Неделю так продолжалось, и, наконец, один мальчик встал и сказал: «Хватит! Это вам не в Проснице!». Они стали заниматься и все в конце учебного года сдали экзамены. Ребят я очень любила, не могла дождаться, когда кончатся каникулы, и я увижу своих учеников.

Работы было много, я в две смены учила. Потом вышла замуж, муж был директором детдома. Жили мы в деревенском домишке вместе с его семьёй. Есть было нечего, свекровь пекла лепёшки из травы, и мне пришлось работать по найму. Серпом жала рожь. Уходила на рассвете, а приходила, как солнце сядет. За неделю сжала и связала семь гектаров: родственников кормить надо было. Родилась старшая дочь, она лежала в зыбке, никто не сменит под ней, лежит весь день в сырости. Для школы готовили дрова, и уже там, в лесу, я почувствовала, что сил нет, заболела, не могла встать.

Поехала в Советск, там мама послала меня в больницу. Врач сразу повёл меня на рентген, обнаружили туберкулёз, я уже лёгкое выкашливала, весь правый бок был поражён. Стали лечить, в Кирове сделали операцию. А дома – пятилетняя дочь и трёхлетний сын. Мне было очень плохо, но женщина-хирург строго сказала: «Ты должна жить ради своих детей». Муж Вася приезжал, плакал. Потом лечилась в санатории, и так прошёл год. А когда я приехала домой, у мужа была другая женщина. Они уехали в Просницу, и свекровь с ними. Оставили меня одну с детьми, увезли всё-всё: ни ложки, ни чашки, ни крошки хлеба не оставили; овец, кур, корову забрали, я только один угольный утюг в солому спрятала, думала: «Как я в школу пойду в неглаженном?»

Осталась, не знаю, куда деться, больная, без ничего. Но дети были рядом, я должна была их растить. Люди помогали. Пришла ко мне Баринова, муж её был начальник. Дала она мне козочку, велела молоко пить только тёплое, парное. Денег не взяла, да у меня и не было. Через два месяца вдруг является свекровь, не ужилась с новой снохой. Что мне делать? Куда её девать? Приняла. Пришла на почту, а там встретился директор льнозавода и сказал мне: «Я бы на вашем месте, Клавдия Петровна, не дал ей через порог шагнуть!».

Но никогда я в жизни своей ни с кем не ругалась, и её не могла прогнать, прожила она со мной 11 лет. Я уже стала поправляться, никто в семье не заразился, так как я была очень осторожна. Меня направили в деревню Глабаны, там учительница ушла в декрет. Дочь Нину оставила со свекровью, а с внуком она не осталась, я Шурика с собой взяла. Он сидел на уроках, и вот однажды потерялся. Стали искать, вся деревня поднялась, обошли всю округу – нет нигде! Вдруг, смотрим, едет подвода, и везут нам его. Пошёл, оказывается, домой, в Кокали, почти дошёл. Спросили его: «Где мама?», посадили на телегу и привезли обратно.

Дали мне потом место в Белой, директор Н. П. Злобин, бывший лётчик, принял меня. Проработала я 35 лет, но потом здоровье пошатнулось. Сколько раз умирала – не умерла. Ломала позвоночник – вылечил меня хирург В. Г. Лермонтов. И Бог спасал.

Я с детства знала о Боге и верила, так тятя нас учил, Пётр Павлович Тупоногов. Рождён он в 1888 году. Воевал в Первую мировую войну с немцами, попал в плен, где был три года. Его обменяли, и он вернулся в 1919 году домой. Так как он был грамотный, его поставили в Кукарке на военную работу. Родилось в семье шестеро детей, и всем нам он говорил: «Не выходите из-за стола, не помолившись. Бог есть, он был на земле, ходил помогать людям. Его злые люди убили, а он ожил и поднялся на небеса. Теперь мы ему должны молиться».

А мама мне объяснила, что тятя молится, чтобы нас Бог спас. Мы, маленькие дети, поняли это объяснение и запомнили на всю жизнь. Ещё отец говорил, что нельзя никогда брать чужое: «Пусть лежит хоть и ненужное, но это не ваше – не берите, даже не прикасайтесь. Это самый большой грех – взять чужое». С тех пор я молюсь и поминаю родителей ежедневно в своих молитвах.

Вот так и жила, воспитывала детей. Муж приезжал каждое лето до тех пор, пока сыну не исполнилось 18 лет, помогал по хозяйству, всё, что требовалось. Говорил, что любит меня. Но так вот нас развела жизнь.

Дети мои выросли хорошими, послушными, работящими. Шура выучился на зуботехника, а потом стал работать в милиции, ушёл на пенсию в звании майора. А Нина всю свою трудовую жизнь работала в школе учителем математики. Я не сетую на свою судьбу. Добрые люди мне всегда помогали. Я Бога молила, и Он меня всегда поддерживал. А теперь я счастлива и своими внуками. Только бы им не испытать таких тяжестей в жизни, что довелось мне!»

Ирина Лыскова, с. Белая.

На фото И. Кашириной Клавдия Петровна с сыном Александром Васильевичем.